С этой старой избой в деревне Козлы Конюховского сельсовета трудно разминуться. Она издалека зовет пронзительным одиночеством. Давненько не видела она своих родных людей. И эта гнетущая боль исповедует каждому прохожему…
Под старой крышей живет неслыханное одиночество и горькое отчаяние. Словно желая утешить это одиночество, цепляется длинными пальцами-ветками за ее стены дикий виноград. Каждый год ажурными кружевом зелени мать-природа занавешивает снаружи окна, украшает как к какому-то важному празднику шероховатые от времени стены.
Окна никто давно не открывал навстречу солнечному утру, новому рачительному дню. Уксусное дерево захватило большую территорию некогда ухоженного двора. Густые сорняки одуванчиков, другой одичавшей травы обступили дом плотной стеной, заполонили все просторное подворье. Тугие стебли, напоенные дождями, тянутся ввысь, любознательно, как долговязые дети, заглядывают в окна некогда жилого здания. Они словно напоминают хозяевам, что давно подоспело время косить. Однако никто не выходит из покинутого жилища … и кажется, что сбуявшие сорняки и сами стесняются, что так властно завладели территорией этой усадьбы. А когда-то здесь в палисаднике, видимо, был шикарный цветник. Даже и сегодня розовый куст цветущего пиона наперекор густому травостою рвется ввысь и демонстрирует свою нежную красоту. Цветок – единственное, что и сейчас напоминает о рачительной хозяйке, которая некогда, по всему видно, особенно любила пионы.
Никто больше не обновляет тропы у дома, не наводит здесь привычный порядок, не открывает скрипучие, осевшие под тяжестью лет двери хозяйственных построек. Смотришь на все это – и невольно от боли сжимается сердце. Сколько их, таких домов-одиночек? Немногочисленные молодые жители деревни не знают их бывших хозяев, неуверенно пожимают плечами. И не удивительно: деревня преобразилась, словно фасоны модных платьев. Коренные люди (да и их можно перечислить по пальцам: Ковшик Валентина Михайловна, Олиферович Фаина Ивановна, Василий Венедиктович и Алексей Венедиктович Лошаки) стали здесь как переселенцы: не с кем заговорить, вспомнить былое из жизни некогда живого населенного пункта. Свои в основном уехали отсюда. А чужие – дачники, наоборот, понаехали. И тихая, достаточно живописная деревушка всех покорно приняла в свои объятия. Как сердечная мать, которая всегда ждет приезда дорогих сыновей и дочерей, пасынков и падчериц. Деревня всем рада. Она всех любит. Лишь бы только извечный родник жизни здесь хоть робко, но по-прежнему тек-струился. В конце 90-ых в деревне имелись частные хозяйства, постоянно проживало довольно много людей.
… Что же за судьба у этого одинокого дома? Когда-то здесь жили Зоя и Дмитрий Шипицы. Работали в местном колхозе, трудились на своем земельном участке, держали хозяйство. Лет двадцать прошло, как хозяева умерли. Раньше часто наведывался их племянник (своих детей не было). А когда после смерти тетки Зои ее наследник дом продал, то и вовсе перестал приезжать. Новые же хозяева дома по неизвестным причинам уже года три как не наведываются в свою усадьбу. Так и стоит дом, старея год за годом. Дощечка с надписью «Продам» и номером телефона хозяина как надежда на спасение от окончательной гибели никого не привлекает.
«Так, а на кладбище к родственникам племянник разве не приезжает?!», – иногда на Проводную неделю спрашивают старожилы деревни, которые живут сейчас в городе у детей. Но вопрос остается без ответа…
Сколько таких одиноких домов у нас! Во многих деревнях оставшиеся дома, как и деревья, умирают стоя. Умирают под несносным бременем стремительных лет и непоправимого одиночества. Редко, видимо, дети приезжали к своим родителям, пока те были живы. А они ждали! Ждали, чтобы наведались, пусть и не для того, чтобы помочь по хозяйству, а хотя бы просто в гости. Лишь бы они только приехали, лишь бы порог переступили, они бы и работой не загружали. Просто им хотелось встретиться-повидаться с любимыми детьми. Сердце этого так жаждало! А очень занятые детки все не ехали, не находили времени. От одной лишь робкой мысли о возможной встрече с детьми у стареньких родителей уже сердце пело. С мыслей о желанной встрече с детьми начиналось у родителей каждое утро в выходные дни. И, не дождавшись днем, они лелеяли-берегли эту надежду в своем сердце вплоть до захода солнца: «Может, еще приедут! Может, еще выберутся!» Когда, случалось, приезжали, то невольно от радости плакали. А не приезжали проведать, то скорбь пробиралась в сердце, и тогда дела почему-то весь день не так ладились. Они же и дома эти в суровое послевоенное время для них, своих детишек, в первую очередь строили. Для них так тяжело работали. Нет родителей на этом белом свете, заросли тропы-дорожки травой-муравой. Навсегда потерялось в этих травах детство – светлая, полная любви пора, когда без родных мамы и папы – ну просто никак! Выросли детки, стали, как говорят, на крыло и легко забыли дорогу к родному гнезду. Кто их упрекнет в этом?! Тот, кто сполна прочувствовал большую боль покинутых домов, уже, к сожалению, давно на погосте.
…От грустных мыслей невольно разбудило дальнее кукование кукушки, что отчетливо доносилось из заказника «Гродненская Свислочь». Что считала эта серая птица?! Годы! Годы нашего с вами беспамятства и вины перед старыми родителями и родным домом?! У каждого свой счет судьбы…
Мария КОВШИК, учитель русского языка и литературы Конюховской средней школы
