Трагедия у глиняного карьера
Летом 1941 года, в первые дни войны, фашистские захватчики устроили массовую расправу над красноармейцами. Рядовых – 16 человек – отвели в глиняный карьер вблизи деревни Карповцы и расстреляли, а над офицером решили до казни провести экзекуцию. Жителей Карповцев – и старых, и молодых – выгнали из деревни, приказали всем сесть на землю и держали под дулом пистолета. Затем привели советского офицера, дали ему лопату, приказали рыть могилу, а затем перед толпой расстреляли.
Гитлеровцы еще некоторое время держали согнанных людей. И все ждали смерти… Наконец, пришла команда освободить заложников. Так фашисты внушали мирным людям «уважение» к новой власти. Но запугать всех им не удалось. Оправившись от пережитого стресса, жители села через день стали говорить о необходимости похоронить расстрелянных по-человечески.
Мужественный поступок Степана Валько
Помочь в этом вызвался подросток Степан Валько – умный, сообразительный и храбрый не по годам парень. С разрешения отца Степан запряг лошадь и целый день, с помощью других, выкапывал и перевозил тела на старое кладбище, где их и похоронили в братской могиле. Степан, как и его семья, верил, что фашистскому нашествию придет конец. Он хотел узнать, откуда родом эти люди, чтобы потом рассказать родным и друзьям об их судьбе. В карманах убитых он обнаружил записные книжки и другие документы, а в кармане офицера – партийный билет. Степан спрятал документы в надежном месте дома в ожидании освобождения.
Как только райком партии возобновил работу, Степан Валько сдал партбилет и все документы павших воинов. По этим документам работники райкома партии нашли родственников погибших. Офицер был родом из Саратовской области. В феврале 1945 года Степан Дмитриевич Валько был призван в армию на срочную военную службу, где прослужил более семи лет.
Старожилы рассказывают
Эту историю подтверждает житель деревни Карповцы – 84-летний Александр Базылевич. Он помнит из рассказов своего отца Георгия Семеновича о раскопках в конце сороковых годов. Георгий Семенович участвовал в этих работах. Он откапывал солдат, чьи останки были найдены на старых «моглицах» на «пригорочке за деревней, рядышком озеро было». Озеро, к сожалению, уже высохло, оставив лишь камыши, но воспоминание о нем оживляет картину прошлого.
Среди общих раскопок отец Александра Георгиевича вспоминал одну конкретную историю, которая произошла во время войны недалеко от их дома.
– Лежал в саду раненый красноармеец, – рассказывает Александр Базылевич. – Очередь прошла по животу. Он просил (не русский был): «Ложечка вода». А немцы стояли и варили пищу в котле прям рядом, по соседству. Хозяйка усадьбы не выдержала. Понесла раненому воду. Немец это увидел. «Стой! Прочь!» – закричал. И убил красноармейца. Когда его позже люди хоронили, положили на живот кусок жести. И ремнем зажали. И отец мой говорил, что, когда участвовал в раскопках захоронений, откопал останки этого солдата, и там действительно была эта жесть.
Георгий Семенович рассказывал сыну и о расстреле местного жителя Александра Хамени, который помог красноармейцам. Он жил в деревне с женой и детьми.
– Александр Хаменя переодел двух солдат в гражданскую одежду, когда было отступление в 1941 году. Дал им одежду, и они ушли. А немцы где-то тут поблизости их поймали. Потому что шапку снимаешь и бритая голова видна. Дознались, кто переодел их. Во дворе у Хамени в гумне обнаружили оставленное солдатами оружие. И всех расстреляли. И хозяина, и красноармейцев. Закопали в глиняном карьере – называли его тогда «глиницка», там глину копали. Располагался он ближе к магистрали теперешней. После войны все останки были перезахоронены.
Путь Георгия Базылевича
История Георгия Семеновича Базылевича также опалена войной. Призванный в армию на срочную службу в конце 1940 года он попал в артиллерийский полк в Калугу. В 1941 году, незадолго до войны, у него родился сын Александр.
– Я родился 5 мая 1941 года, и мать написала об этом отцу в Калугу, – продолжает рассказ Александр Георгиевич. – А тут война началась в июне. И их с Калуги пешим ходом отправили под Москву. Он участвовал в сражениях на волоколамском направлении, которое было одним из важнейших, поскольку немцы придавали большое значение захвату шоссе Волоколамск – Москва. Отец говорил, что рядом с ними сражались панфиловцы – военнослужащие дивизии под командованием генерал-майора Панфилова, противотанкисты.
Будучи наводчиком гаубицы, Георгий Семенович испытал всю мощь артиллерийского обстрела.
– Стволы были черные. Техника выходила из строя от напряжения. Отец – наводчик, все время возле этого ствола стоял. Снаряды не успевали привозить. Но вдруг от напряжения его пушка взорвалась. Не от снаряда, а сам откат. И облило отца этим кипящим маслом. Попало на плечо, руку, лицо. И других тоже этим масло облило.
После ранения Георгия Семеновича эвакуировали в лесной госпиталь. Там, в палатке, он познакомился с тяжелораненым армянином. Этот армянин с ним разговаривал на русском языке, а песни пел на родном.
– Отец его спрашивал, о чем ты поешь? А он говорил: «Я пою о своей родине, о горах, о родителях, о сестрах и братьях, которые у меня там остались в Армении». И вот однажды палатка открывается – немцы. Командуют: выходи. Кто мог идти, вышли. Вышел и отец. Он мельком оглянулся посмотреть, а оставшихся – танками, прямо по палаткам всех… Армянин перед этим просил «помяни меня, вспоминай», будто предчувствуя скорую смерть. И отец, собираясь с местными мужиками, всегда вспоминал его.
В плену
Попав в плен, Георгий Семенович прошел через ад на земле. Пешком пленных погнали сначала в лагерь под Могилевом, а затем отправили в Германию, где его вместе с тысячами других держали в ужасающих условиях.
– Отец вспоминал: пригнали в Могилев, колючая проволока, все спали на открытом месте. Никаких там бараков не было, – рассказывает Александр Георгиевич. – И, говорит, ложимся вдвоем на одну шинель, а другой накрываемся. Вот так и спали. Снег пойдет, вроде бы и согреются потом, под снегом тепло. А если утром присыпанные снегом люди не поднимались, значит, все – мертвые. В Германии в лагере, где он был, из 23 тысяч узников остались в живых только 3 тысячи.
Но даже в этих условиях люди находили силы жить и бороться.
– Пленные пилили сосны, и сами сделали крыши для бараков. Питание – баланда из бураков. И вот так до 1944 года.
В конце войны Георгия Семеновича, совсем обессилевшего в плену, вместе с другими пленными отправили на работу к фермеру – «бауэру». Там, впервые за долгое время, он почувствовал вкус «нормальной» еды.
– По ложечке бульончиком его отпаивали, потом добавляли в бульон крупу, потом картофель. Ну, выхаживали уже, старались, наверное, – говорит Александр Георгиевич. – Отец работал у бауэра, пока был сезон весенне-летних полевых работ, а потом их опять отправили в лагерь.
Ужас голода не отпускал.
– Отец нашел помойную яму, куда охрана выбрасывала отходы из кухни. Если, говорит, косточка попадет, то ее за день съедаешь. А если, говорит, несколько костей найду, то и товарищей угощу. Такой «деликатес». Однажды за этими поисками его застал немец. Отец решил, что все, конец. Затылком чувствовал дуло пистолета. Вспомнил в одно мгновение всю свою жизнь, жену, сына, родных… Но немец только злобно выругался и не выстрелил. А у отца затылок болел больше недели. То место, где пуля должна была войти, рассказывал, жгло огнем. Это можно себе представить, в каком состоянии был человек. Такое напряжение и шок!
Именно в эти моменты, когда казалось, что все потеряно, проявлялась невероятная воля к жизни.
Память и наследие
После освобождения Георгий Семенович прошел долгий путь домой, пешком через Германию и Польшу. Вернувшись на Родину, он столкнулся с новым испытанием.
– «Враг народа. Сдался в плен». Его в штрафной батальон, а затем – на Дальний Восток, на войну с Японией. Но пока ехали, Япония капитулировала. А потом он послужил где-то пару месяцев и вернулся домой. Пас коров в колхозе. Умер в 1973 году.
Пройдя ужасы войны, Георгий Семенович ценил простые вещи, которые мы часто принимаем как должное, ценил мир. А его сын, передавая воспоминания об отце и односельчанах, сохраняет для нас память о тех, кто подарил нам мирное небо.
Мужество жителей Карповцев в годы войны проявилось в повседневных поступках, когда, рискуя собственной жизнью, несмотря на смертельную опасность, они не позволили врагу осквернить память погибших защитников Родины.
Светлана ГОНЧАРОВА
Фото автора
