Великая Отечественная война унесла жизнь каждого третьего белоруса. Среди тех, кто пожертвовал собой ради свободы и независимости Родины, жители деревни Берестовичаны. 26 из них погибли на фронте и в партизанской борьбе, 8 были расстреляны во время оккупации.
Погиб каждый второй
В белорусских деревнях призыв в Красную Армию начался после освобождения от немецко-фашистских захватчиков. Из Берестовичан на фронт было мобилизовано более трех десятков юношей и девушек. Каждый второй из них больше никогда не увидел родных мест.
Николай Матус ушел на войну холостым. Дома его ждали отец и мать. Николай честно выполнил свой воинский долг, а его родители получили «похоронку», в котором сообщалось, что их сын сложил молодую голову вдали от родного дома.
Ивана Благодыря и Павла Дешко отправляли на войну их жены и дети. Провожали с надеждой, что через некоторое время снова встретятся с ними на пороге своего дома. Мужчины не вернулись в родные края, они погибли за мир на земле.
Николай Желудок, Петр Лазарчик, Константин Никон, Александр Лазарчик, Семен Мельничек, Иван Толкач, Виктор Кучук, Николай Толкач… Дома их ждали родители и красавицы-невесты. Михаила Никона и Павла Желудка – малые дети и молодые жены. Не дождались…
Жена Михаила Скопца Мария почти одновременно получила похоронки на мужа и брата Константина. Сколько пришлось тогда пережить женщинам — матерям, женам, сестрам, невестам. И все же они не замкнулись в своем горе, не поддались отчаянию. Мария Александровна Скопец мужественно перенесла страшный удар судьбы, вырастила сына.
Война собирала свои страшные кровавые плоды. Победа досталась жителям Берестовичан слишком дорогой ценой.
Расстреляны во время оккупации
Берестовичаны известны как революционная деревня, жители которой не мирились с притеснениями польских властей в 1930-е годы. Здесь велась активная подпольная борьба. Когда Испания вела войну против установления фашистского режима, сельчане активно собирали средства в поддержку этой свободолюбивой страны. Двое выходцев из Берестовичан воевали в составе белорусского батальона на испанской земле, один из них – Александр Якимович Дешко.
Во время Великой Отечественной войны фашисты боялись местных коммунистов, собирались сжечь село и расстрелять его жителей.
«Фашисты принесли горе нашей семье, как только вошли в деревню», – вспоминал в газетных статьях уроженец Берестовичан, участник войны Николай Яковлевич Мещеня. – «Мой брат Иван возвращался домой с пастбища. А у него стрижка «под ноль» — как раз перед этим, в субботу, я его подстригал. Если бы мы знали, чем все это обернется… Фашисты приняли Ивана за красноармейца и расстреляли его».
Когда немцы впервые окружили деревню, они совершили ужасную расправу. Брат Николая Яковлевича Василий был мобилизован вместе с другими деревенскими парнями в первый же день войны. Однако они дошли только до реки Щара. Там, на мосту, их разбомбили. Выжили немногие. А тем, кто выжил, командир приказал разбиться на небольшие группы и пробиваться с боями, где только можно. Василий и берестовичанские ребята вернулись домой. «И вот июльским утром мы с братом еще спали как вдруг — крик из двери: «Василий здесь?», – продолжил свой рассказ Николай Яковлевич. – «Он даже слова не успел сказать, как его вытащили из постели и бросили через порог. Нам всем было приказано оставаться в помещении. А возле дома Валейко поставили топчан. И мы видим через окно, как на него бросают мужчин и парней и наносят им сильные удары палками по спинам. Избитых, бросают в глубокую яму неподалеку. Мама, глядя на все это, очень переживала. Она думала, что наш Василий там, в этой яме».
Однако парня ждала худшая участь. Вместе с Антоном и Федором Дешко, Михаилом Акуличем и Иваном Колесником его взяли под конвой, отвезли в лес и заставили рыть яму. Их расстреляли по одному. Всех расстреляли, чудом выжил только Михаил Акулич.
Тогда в деревне говорили: фашисты расстреляли их за то, что они якобы расправились с предателями, которые выдали польским военным активы подпольной организации.
«Страшная судьба Верховлян могла повториться»
Деревня Берестовичаны могла повторить страшную судьбу Хатыни, наших Верховлян и многих других белорусских деревень, уничтоженных врагом. Жители помнят, что оказались на волосок от подобной участи. Воспоминания Нины Ковалени и Анастасии Степанюк, опубликованные в 2008 году в «Бераставіцкай газеце» и в 2019-м – в книге «Доўгія вёрсты вайны», свидетельствуют об этом страшном периоде.
Второй раз каратели совершили налет на деревню в начале августа 1942 года. Немцы искали оружие. Они считали всех коммунистами, пособниками партизан. Сказали, что если найдут оружие, то уничтожат всю деревню.
– Август 1942 года выдался жарким: как раз рожь жали, – рассказывает Нина Алексеевна Коваленя. – Утром фашисты ворвались в деревню. Мачеха посмотрела в окно и замерла. «Будет беда!..» — запричитала она.
Тут маленькая Галечка расплакалась. Ей было пару месяцев, и ребенок будто почувствовал недоброе. Мы затаились. В доме пятеро детей: я, два моих родных брата, дети отца и мачехи — Миша и Галечка.
– Выходите из дома! – слышим голос полицая. Затем стук в дверь и она с грохотом открывается. На пороге — фашист с автоматом: «Шнель! Шнель!» Я никогда не забуду этот страшный глаз пулемета, направленный на нас. Мы выбежали на улицу, а там уже плач, крик. Немцы отрывали мужчин от семей и гнали их в другую сторону. Женщин и детей отвезли на болотистое пастбище недалеко от дороги. Мы, подростки, не совсем понимали, что происходит. Мне тогда не было и пятнадцати. А женщины постарше — все плакали и причитали. Они сказали, что хотят сделать из нас вторые Верховляны. Ходили слухи, что там дома были сожжены, а мужчины расстреляны.
Солдаты разбежались по дворам вместе с овчарками. Один из фашистов, вероятно, их главный, что-то кричал и угрожал. Глафира Жлабович знала иврит, чем-то похожий на немецкий, и поняла, что они ищут оружие. Как только что-нибудь найдут, действительно всех расстреляют и сожгут деревню. Услышав это, люди начали бежать, спасаясь. Немцы открыли огонь вверх.
Прошло полдня нечеловеческих страданий и безумного страха. Затем, перед самым обедом, приехали немцы на двух мотоциклах с переводчиком и приказали нам: «Идите домой!»
…Я не знаю, что нас тогда спасло. Я помню только одну бабушку, которая упала на колени и молилась. И все пожилые женщины и молодые матери просили Бога о помощи, шептали молитвы. Они надеялись только на него…
«Ни у кого не было надежды выжить»
«В нашей семье было пятеро детей. Да и в каждом доме были большие семьи», – вспоминала Анастасия Степановна Степанюк те оккупационные времена. – «Представьте себе, что творилось в селе, когда выгнали всех людей на улицу и погнали на луг под эти пулеметы! Мужчин отвели отдельно. Все плакали, матери несли маленьких детей на руках, старшие держались за юбки. И все знали, что это нехорошо. Все переживали. Уже позже рассказали, что Глафира Жлабович пыталась как-то спасти детей. Она была отважной, служила евреям в Белостоке во времена Польши и знала их язык. А еврейский язык якобы похож на немецкий. Так вот, Глафира все время говорила с немцами, умоляла о пощаде, а сама велела женщинам потихоньку отправлять детей в поле. Туман все еще держался. Возможно, так некоторые дети и убежали. Говорили, что кто-то позже находил своих детей во ржи и в лесу».
Немцы застрелили отца Анастасии Степанюк прямо в поле. А саму девушку вывезли в 1943 году в Германию на принудительные работы…
Воспоминания Нины Ковалени и Анастасии Степанюк раскрывают ужас, пережитый женщинами и детьми в годы оккупации. Их деревня едва не была уничтожена.
***
Памятник, воздвигнутый в честь земляков, погибших в годы Великой Отечественной войны, хранит память о них. Мы, потомки, должны помнить о подвиге и мужестве берестовичанских воинов и мирных жителей. Эта память — неотъемлемая часть нашей истории, напоминание о цене свободы и необходимости ее защиты.
Светлана ГОНЧАРОВА
Фото автора и из открытых источников
